Но то, что Норрингтон, даже если и сирота, из бедной крестьянской семьи... Ничего-совсем ничего общего у них в жизни не было.
Сходство биографий, действительно, лишь в том, что и Джеймс Норрингтон, и Уильям Тернер оказались поставлены в такие условия, что вынуждены были всего добиваться сами, без чьей-либо помощи. Но и причины, и условия, и – главное – следствия у них оказались разные.
Командор явно благородных кровей, это у него на лбу крупными буквами написано.
Джеймс Норрингтон – выходец из дворянской, знатной, но обедневшей, разорившейся семьи. Возможно, имела место какая-нибудь некрасивая история, или неравный брак – в общем случилось нечто, из-за чего семейство Норрингтонов подверглось обструкции со стороны родственников, оказалось в полосе отчуждения.
Маленький Джеймс рано осиротел, видимо, даже не запомнил ни отца, ни матери. Воспитывался какими-нибудь дядями или тетями – постоянные попреки куском хлеба, жестокие побои, унижения, обвинения, которых мальчишка искренне не понимал, одиночество. Уже тогда, в раннем детстве, он начал забиваться в скорлупку, в панцирь.
Джеймс рано научился читать, и книги спасали его от одиночества. Забившись в свою тесную каморку, паренек уносился в волшебный мир. Наверное, тогда он и начал мечтать о парусах, приключениях, о неоткрытых островах, пленившись судьбой адмирала Френсиса Дрейка.
Ум нашего героя был живой и гибкий, это позволило ему учиться в достаточно престижной школе на средства попечителей-благотворителей. Здесь Джеймс тоже полной чашей хлебнул жестокой детской травли – за то, что никогда ни имел карманных денег, за нескладную, худую фигуру, за дырявые башмаки, за успехи в учебе.
Исключительно своими талантами пробился в Адмиралтейскую академию, закончил ее с высшими баллами по всем предметам в аттестате, но не обзавелся ни влиятельными покровителями, ни выгодными знакомствами.
Может быть, нашел одного-единственного верного друга, такого же одинокого и отверженного. Но видимо, потерял и его.
Без протекции невозможно было претендовать на выгодное для карьеры распределение, и молодой офицер несколько лет мыкался по занюханным гарнизонам и развалюхам-кораблям. И вот как солнечный луч в судьбе – назначение на красавец «Разящий», серьезный пост в Порт-Рояльском гарнизоне, знакомство с губернатором Суонном. И Губернатор, и его дочь говорили с ним, как с равным, несмотря на то, что он - всего лишь лейтенант, не придавали никакого значения «темным пятнам» в его прошлом, запросто принимали в своем доме. Веснущатая девчушка смешно и серьезно играла приветливую, радушную хозяйку, отдавая приказ принести чай для «господина лейтенанта». Может, тогда и зародилось его чувство, но в то время Норрингтон глубоко таил его.
Понемногу пришел и материальный достаток. Пришло уважение сослуживцев, подчиненных, местных жителей.
А смешная девочка стала красивой девушкой.
Но лишь получив звание командора, Джеймс решился признаться ей в любви, и это было для него настоящей мукой.
Норрингтон не верил в то, что он сам по себе достоин любви, достоин уважения. Он считал, что получит право на любовь только если, что чего-то добьется. В этом его беда, скажу больше - его трагедия. Лишь пред смертью он начинает понимать, что любят просто потому что любят, а не за звания, чины, или богатство. Я навязчиво повторяю в отношении командора слово «успокоиться», имея в виду необходимость понять это окончательно.
Такой настрой командора вызывает у Элизабет подсознательную тревогу – она говорит о том, что Норрингтон «знатен и богат», замечает его любовь к ней, осознает, что у командора есть важнейшее для человеческих отношений качество, которое называется
НАДЕЖНОСТЬ. В общем
«о таком муже все мечтают». Но девушка интуитивно чувствует, что жизнь с человеком, который постоянно что-то кому-то доказывает вряд ли будет счастливой…
А простолюдин Уилл, сын пирата и бристольской белошвейки, несмотря ни на что вырос в любви, хотя и вряд ли даже в скромном достатке. Но у него была и ласка матери, и сказка об отце – почтенном торговце. А по праздникам – сладкий пряник. И в любой таверне можно было услышать фантастические истории о дальних морях и островах. И в любой день можно было посмотреть на корабли с парусами.
И поэтому, поробев положенное типажом персонажа время
, в своей любви он признается просто и безыскусно: «Элизабет, я люблю вас, я должен был сказать это раньше и говорить каждый день!» (цитирую по памяти). И даже когда он узнает правду об отце, то благодаря полученным в детстве урокам любви Уиллу хватит мудрости и мужества принять своего отца каков он есть. И даже при пьянице-наставнике он находит возможность освоить оружейное дело.
Вряд ли папа-губернатор был столь недальновиден, помнишь как он возмутился, когда Лиза выбрала кузнеца.
Не знаю, по моему Губернатор, наоборот, говорит о тот что замужество не принесет счастья, если это замужество не по любви, если выбор противоречит сердцу (это я про эпизод, когда Элизабет бежит с «Разящего», чтобы предупредить Норрингтона о том, что пираты неуязвимые).
Да и согласие на брак он таки-дает.
А разговорчики насчет «кузнеца» или «оружейника» - это традиционные подтрунивания над счастливыми влюбленными парочками.
...но всё-таки что-то заставило его принести сердце Беккету. (Даже зная, что тем самым он повредит и Элизабет, примкнувшей к пиратской братии). Так что он у нас получается не совсем конченный положительный персонаж.
У него был выбор, реальная возможность остаться в команде Джека. Всё, что с ним случилось, результат только его решений. как благородных, так и не очень.
Наверное, дело в том, что для Норрингтона оказалось слишком сильным ударом потерять все, чего добился, при том что он не считал себя виноватым. Он действительно не хотел вешать «самого опасного пирата Карибского моря» (эскапада Уилла, похоже для всех оказалась просто манной небесной
). Наоборот, может быть, даже тайно восхищался капитаном Джеком Воробьем, несмотря на все уничижительные эпитеты, которыми он осыпает его в первой части. А тут он оказывается у этого самого пирата на корабле, на коленях драит палубу…
И потеря «Разящего», который, наверное? был самой горячей и страстной, самой первой любовью командора.
В таком душевном раздрае Норрингтон если бы и не принес сердце Беккету, то каким-нибудь другим способом наломал бы дров.
