Режиссер: Петр Тодоровский
Актеры: Константин Воробьев, Иван Криворучко, Дмитрий Ульянов, Анатолий Гущин, Яков Шамшин, Алексей Горбунов
Сценарий: Петр Тодоровский
Оператор: Юрий Шайгарданов
Производство: компания "Рекун-Синема" по заказу студии "Мирабель", 2008 год
Не знаю, с чего и начать. Хотел с ходу шашкой – и в капусту. Сразу после просмотра. Однако, оказалось, что ЭТО снял такой заслуженный режиссёр, как Пётр Тодоровский. Что у него за травма головного мозга приключилась, объяснить не могу. Ясно только одно – с жизнью эта травма абсолютно несовместима. Но всё по порядку.
Я не пересказываю сюжет, когда хочу оставить читателям возможность самим посмотреть обсуждаемый фильм. И уж только в том случае, когда фильм представляет собой полное говнище, я позволяю себе расслабиться. Сегодня позволил.
[color= #9d6e2c;]Спойлер. Нажмите для прочтения[/color]
Действие начинается в 1944-м году в Белоруссии, где ночью под проливным дождём командир роты (в исполнении Горбунова) знакомится с новобранцами. Там он обнаруживает в списке четырёх солдат по фамилии Пичуговы и узнаёт, что это отец и три сына: Арсентий, Сергей и Павел. Командир приказывает всем четверым выйти из строя. Выходит седой дедушко и три молодых парня. «Кто из вас отец?» - строго спрашивает Горбунов, сразу вызывая сомнение в собственной адекватности.
Далее следуют расспросы. Командир спрашивает у младшего - Павлика: «А где шинель?» - «Да, толкнул по дороге», - простодушно улыбается дебилоид. Как он не догадался «толкнуть по дороге» винтовку и с радостью доложить об этом командиру, остаётся загадкой.
Затем не отягощённые грузом излишнего интеллекта, братья в ответ на расспросы перебивают друг друга и палятся по полной программе – жили в оккупации, в партизаны как-то идти не очень хотелось, вот, решили искупить вину. Однако младший сказал, что хотели уйти, да старший не пустил. Старший подошёл к младшему и пару раз зарядил в табло. Горбунов подождал, пока конфликт на «лобном месте» утихнет сам собой, затем приказал «отставить» и «встать в строй». Не армия, а «дом-2», ей-богу.
После этого все разошлись и сели кушать. Отец со старшими братьями присели вместе с бывшим зоновским «вертухаем» Бархатовым, с которым простодушные Пичуговы быстро сдружились (ну любят на деревне вертухаев), а младший, Паша, обиделся и сел в стороне. «У вас в семье свой Павлик Морозов», - острит вертухай. Вот интересно, в сороковые годы имя Павлика Морозова употреблялось в таком же издевательском ключе, как сегодня? По крайней мере, в бытность мою пионером мне нифига не смешно было: мальчонку и его младшего брата мужики зверски зарезали.
Во время ужина старший сын разыгрывает из себя деревенского Гамлета – отчаянно тычет ножичком в дерево, картинно сползает вниз по стволу и задвигает проникновенный монолог: «Бросит меня жена, чувствую я, чувствую…» Чувственный такой солдатик.
По ходу фильма младшенькому Паше отдаётся местная санитарочка, вместе они лежат и мечтают, как Чапай с Петькой: «Вот закончится война, детишек нарожаем…»
Сюжет берёт развитие с того момента, как средний брат идёт, извините, посрать. (Потому что правда должна быть в фильме, всё показано как в жизни. Нечего скрывать правду от зрителя – на войне бойцы, оказывается, «ходили по-большому»!) И вот, снявши штаны, он замечает труп, у которого находит брегет с музыкой (ну, часики, говоря по-нашему). При открытии крышки играет незатейливая музыка и для счастья бойцу ничего больше в этой жизни не надо.
Злобный вертухай тут же примечает раритет и правдами-неправдами пытается выманить его у глуповатого солдата. Но тому очень музыка нравится, да и загадал он, что пока часы с ним, с его семейством ничего плохого не случится.
В качестве крайней меры Бархатов хвастается своей коллекцией часов, что понаотбирал у заключённых в лагере – «Погляди, они же будут здесь, как в музее!» И как бы невзначай рассказывает Сергею и нам вместе с ним про жуткие репрессии, про научную элиту, которую кровожадный Сталин сгноил в лагерях; про грязных сотрудников зоны, которые как-то раз по кругу пропустили жену профессора, приехавшую на свидание… Также как бы невзначай он рассказывает о своей любви, которая сбежала из лагеря, и которую пришлось собственноручно пристрелить в лесу, иначе бы ушла.
А старший брат-страдалец тоже дружит с вертухаем и изливает ему душу, мол с женой не простился, как следует… Тот советует: «Стрельни в себя, и с почётным ранением домой к жене поедешь!»
Вот и первый бой. Шальной пулей Павлику выворачивает из шапки клок ваты, что несказанно радует его самого и брата Сергея.
Однако батя объясняет, что пуля могла попасть и в голову. Это озадачивает наших интеллектуалов.
В том же бою Арсентий стреляет себе в ладошку (ну очень остроумно придумал) и со счастливым рылом спешит в санчасть. Медсестричка говорит: «Ой, самострел! Сейчас главврача позову!» Знакомство с главврачом в планы ромео не входит, и он убегает домой без почётного ранения, просто так.
Через какое-то время ненавистные палачи-энкавэдешники с лицами хладнокровных убийц привозят беглеца обратно, читают перед строем обличительную речь и безжалостно расстреливают влюблённого, запретив родственникам покинуть строй – «пусть смотрят!» Вот какой произвол творился, оказывается. Уж и нельзя к любимой сбегать разок.
После вертухай разводит гнилой базар с дедушкой Пичуговым: «Вот вернёшься после войны, а тебя репрессируют за то, что жил на оккупированной территории». «А что же делать?» - пугается дедушко. «А ты поймай языка, тебе орден дадут! С орденом-то никто тебя тронуть не посмеет!» Дед расчувствовался и ночью пополз к немцам за «языком». На что рассчитывал хилый старичок, абсолютно неясно, правда, для своего оправдания автор вкладывает ему в уста реплику, что «он-де бычка одним ударом валил». Но немцы к перспективе быть заваленными, аки бычки, отнеслись крайне негативно и просто застрелили дедушку.
А вертухай уже стучит Горбунову: «Дед пытался к немцам перебежать!» Поэтому оставшимся двум братьям командир решил уделить пристальное внимание.
Вот дошли они до Берлина. Наловили гражданских немцев и заперли в сарае, чтобы не чудили и фольксштурмами всякими не занимались. Рота пошла дальше, а стеречь сарай оставили брата с часиками и – правильно догадываетесь – вертухая. Вертухай поит напарника спиртом и уговаривает лечь поспать на посту. Тот с радостью соглашается. Брат засыпает, а негодник идёт в сарай, выволакивает белокурую фройляйн, загибает её и предаётся страсти, после чего, резко потеряв к ней интерес, просто бросает её на месте утехи и возвращается к спящему товарищу. Отойдя немножко и прицелившись, он убивает сослуживца выстрелом в висок, забирает часики и продолжает нести службу бодро, ничем не отвлекаясь.
Тут возвращается рота, и у младшего брата возникает резонный вопрос: «Чё за херня?» На шум подходит командир Горбунов, и в это время выползает та самая фройляйн и наглядно показывает, кто, куда и откуда «шиссен». Плюс объясняет, что вертухай что-то спёр у несчастного. Брата Пашу посещает озарение и в качестве улики он извлекает из-за пазухи негодяя часики с музыкой. После этого Паша совместно с командиром берут подлеца за грудки и начинают тупо долбить головой о стену. Уже мозгами всю стену забрызгали, тот уже и дышать давно перестал, а они всё «стук» да «стук»… От вида этакой жести немка грохается в обморок.
А завершается фильм абсолютно дебильной картинкой – на лавочке типа после войны сидит уже усатый Паша и бренчит на балалайке, доверчиво глядя в камеру. Вокруг него построились жена-санитарка и несколько типа сыновей. Все понимают, к чему автор разместил вот это в конце – типа «род продолжился». Но вот так через жопу это показывать, уж извините…
Оценивать этот фильм просто не хочется, чтобы не запачкать руки. Спрашивается – о чём фильм? При чём здесь вообще война?! И кто тут положительный герой? А нет такого! Не было в нашей армии, оказывается, положительных героев! Даже командир роты – и тот линчевателем-жестянщиком оказался.
Весь мой рассказ можно передать кратко: «У старинушки три сына – старший сцуко дезертир-на, средний был и так, и сяк, младший вовсе был дурак».Действие начинается в 1944-м году в Белоруссии, где ночью под проливным дождём командир роты (в исполнении Горбунова) знакомится с новобранцами. Там он обнаруживает в списке четырёх солдат по фамилии Пичуговы и узнаёт, что это отец и три сына: Арсентий, Сергей и Павел. Командир приказывает всем четверым выйти из строя. Выходит седой дедушко и три молодых парня. «Кто из вас отец?» - строго спрашивает Горбунов, сразу вызывая сомнение в собственной адекватности.
Далее следуют расспросы. Командир спрашивает у младшего - Павлика: «А где шинель?» - «Да, толкнул по дороге», - простодушно улыбается дебилоид. Как он не догадался «толкнуть по дороге» винтовку и с радостью доложить об этом командиру, остаётся загадкой.
Затем не отягощённые грузом излишнего интеллекта, братья в ответ на расспросы перебивают друг друга и палятся по полной программе – жили в оккупации, в партизаны как-то идти не очень хотелось, вот, решили искупить вину. Однако младший сказал, что хотели уйти, да старший не пустил. Старший подошёл к младшему и пару раз зарядил в табло. Горбунов подождал, пока конфликт на «лобном месте» утихнет сам собой, затем приказал «отставить» и «встать в строй». Не армия, а «дом-2», ей-богу.
После этого все разошлись и сели кушать. Отец со старшими братьями присели вместе с бывшим зоновским «вертухаем» Бархатовым, с которым простодушные Пичуговы быстро сдружились (ну любят на деревне вертухаев), а младший, Паша, обиделся и сел в стороне. «У вас в семье свой Павлик Морозов», - острит вертухай. Вот интересно, в сороковые годы имя Павлика Морозова употреблялось в таком же издевательском ключе, как сегодня? По крайней мере, в бытность мою пионером мне нифига не смешно было: мальчонку и его младшего брата мужики зверски зарезали.
Во время ужина старший сын разыгрывает из себя деревенского Гамлета – отчаянно тычет ножичком в дерево, картинно сползает вниз по стволу и задвигает проникновенный монолог: «Бросит меня жена, чувствую я, чувствую…» Чувственный такой солдатик.
По ходу фильма младшенькому Паше отдаётся местная санитарочка, вместе они лежат и мечтают, как Чапай с Петькой: «Вот закончится война, детишек нарожаем…»
Сюжет берёт развитие с того момента, как средний брат идёт, извините, посрать. (Потому что правда должна быть в фильме, всё показано как в жизни. Нечего скрывать правду от зрителя – на войне бойцы, оказывается, «ходили по-большому»!) И вот, снявши штаны, он замечает труп, у которого находит брегет с музыкой (ну, часики, говоря по-нашему). При открытии крышки играет незатейливая музыка и для счастья бойцу ничего больше в этой жизни не надо.
Злобный вертухай тут же примечает раритет и правдами-неправдами пытается выманить его у глуповатого солдата. Но тому очень музыка нравится, да и загадал он, что пока часы с ним, с его семейством ничего плохого не случится.
В качестве крайней меры Бархатов хвастается своей коллекцией часов, что понаотбирал у заключённых в лагере – «Погляди, они же будут здесь, как в музее!» И как бы невзначай рассказывает Сергею и нам вместе с ним про жуткие репрессии, про научную элиту, которую кровожадный Сталин сгноил в лагерях; про грязных сотрудников зоны, которые как-то раз по кругу пропустили жену профессора, приехавшую на свидание… Также как бы невзначай он рассказывает о своей любви, которая сбежала из лагеря, и которую пришлось собственноручно пристрелить в лесу, иначе бы ушла.
А старший брат-страдалец тоже дружит с вертухаем и изливает ему душу, мол с женой не простился, как следует… Тот советует: «Стрельни в себя, и с почётным ранением домой к жене поедешь!»
Вот и первый бой. Шальной пулей Павлику выворачивает из шапки клок ваты, что несказанно радует его самого и брата Сергея.
Однако батя объясняет, что пуля могла попасть и в голову. Это озадачивает наших интеллектуалов.
В том же бою Арсентий стреляет себе в ладошку (ну очень остроумно придумал) и со счастливым рылом спешит в санчасть. Медсестричка говорит: «Ой, самострел! Сейчас главврача позову!» Знакомство с главврачом в планы ромео не входит, и он убегает домой без почётного ранения, просто так.
Через какое-то время ненавистные палачи-энкавэдешники с лицами хладнокровных убийц привозят беглеца обратно, читают перед строем обличительную речь и безжалостно расстреливают влюблённого, запретив родственникам покинуть строй – «пусть смотрят!» Вот какой произвол творился, оказывается. Уж и нельзя к любимой сбегать разок.
После вертухай разводит гнилой базар с дедушкой Пичуговым: «Вот вернёшься после войны, а тебя репрессируют за то, что жил на оккупированной территории». «А что же делать?» - пугается дедушко. «А ты поймай языка, тебе орден дадут! С орденом-то никто тебя тронуть не посмеет!» Дед расчувствовался и ночью пополз к немцам за «языком». На что рассчитывал хилый старичок, абсолютно неясно, правда, для своего оправдания автор вкладывает ему в уста реплику, что «он-де бычка одним ударом валил». Но немцы к перспективе быть заваленными, аки бычки, отнеслись крайне негативно и просто застрелили дедушку.
А вертухай уже стучит Горбунову: «Дед пытался к немцам перебежать!» Поэтому оставшимся двум братьям командир решил уделить пристальное внимание.
Вот дошли они до Берлина. Наловили гражданских немцев и заперли в сарае, чтобы не чудили и фольксштурмами всякими не занимались. Рота пошла дальше, а стеречь сарай оставили брата с часиками и – правильно догадываетесь – вертухая. Вертухай поит напарника спиртом и уговаривает лечь поспать на посту. Тот с радостью соглашается. Брат засыпает, а негодник идёт в сарай, выволакивает белокурую фройляйн, загибает её и предаётся страсти, после чего, резко потеряв к ней интерес, просто бросает её на месте утехи и возвращается к спящему товарищу. Отойдя немножко и прицелившись, он убивает сослуживца выстрелом в висок, забирает часики и продолжает нести службу бодро, ничем не отвлекаясь.
Тут возвращается рота, и у младшего брата возникает резонный вопрос: «Чё за херня?» На шум подходит командир Горбунов, и в это время выползает та самая фройляйн и наглядно показывает, кто, куда и откуда «шиссен». Плюс объясняет, что вертухай что-то спёр у несчастного. Брата Пашу посещает озарение и в качестве улики он извлекает из-за пазухи негодяя часики с музыкой. После этого Паша совместно с командиром берут подлеца за грудки и начинают тупо долбить головой о стену. Уже мозгами всю стену забрызгали, тот уже и дышать давно перестал, а они всё «стук» да «стук»… От вида этакой жести немка грохается в обморок.
А завершается фильм абсолютно дебильной картинкой – на лавочке типа после войны сидит уже усатый Паша и бренчит на балалайке, доверчиво глядя в камеру. Вокруг него построились жена-санитарка и несколько типа сыновей. Все понимают, к чему автор разместил вот это в конце – типа «род продолжился». Но вот так через жопу это показывать, уж извините…
Оценивать этот фильм просто не хочется, чтобы не запачкать руки. Спрашивается – о чём фильм? При чём здесь вообще война?! И кто тут положительный герой? А нет такого! Не было в нашей армии, оказывается, положительных героев! Даже командир роты – и тот линчевателем-жестянщиком оказался.
P.S. Я узнал, что в этом году эти помои выплеснули в эфир первого канала прямиком 9 мая. Вот так.
