Олимпийский бегун и герой Второй мировой войны Луи Замперини скончался от пневмонии в возрасте 97-ми лет. Вечером 2 июля кинокомпания Universal Pictures выпустила официальное заявление:
"Олимпийский бегун и герой Второй мировой войны Луи Замперини преодолевал невыносимые трудности на каждом повороте своего жизненного пути и ни разу не сломался".
Недавно ему пришлось столкнуться с самым большим вызовом в своей жизни - пневмонией, опасной для жизни. После сорока дней борьбы за жизнь он мирно скончался в присутствии всей своей семьи, оставив наследие, которое затронуло жизнь многочисленных людей. Его невероятная храбрость и дух борца проявились наиболее ярко именно в эти последние дни.
Анджелина незамедлительно принесла свои соболезнования:
"Это потеря, которую невозможно описать. Все мы невероятно благодарны ему за то, насколько он обогатил нашу жизнь одним лишь фактом знакомства с собой. Нам будет очень его не хватать".
Так жаль!!! Одно только их совместное видео смотрела вместе с Анджелиной и он мне показался очень добрым и сильным человеком. С каким уважением и любовью на него смотрела Анджелина и как Луи взял ее руку в свою. Было видно, что они стали близкими друзьями. Два героя. Луи прожил достойную и удивительную жизнь и как же хорошо, что Анджелина взяла за жабры Universal мертвой хваткой вцепилась в проект и сняла фильм, просто умничка. Успела. Не смотря ни на что не бросила проект, а продолжала работу хотя у самой были проблемы со здоровьем. Сколько всего он пережил за 97 лет это достойно уважения. Я уверена, что его наследие Анджелина покажет в своем фильме.
http://youtu.be/ZwHQm7CuC4s
Интересное из жизни Луи, не поленитесь почитайте. Удивительная у него судьба была
Трагические перипетии жизни Луи Замперини (Louis Zamperini) пытались перенести на большой экран и раньше. В 1957 Universal совсем уж было собралась запустить в производство байопик (биографический фильм), приобретя у Замперини права на его мемуары “Devil at My Heells” (“Дьявол, наступающий мне на пятки”). Луи должен был сыграть голливудский красавчик 50-60-х годов Тони Кертис. До съемок дело так и не дошло.
Вторично Голливуд вспомнил о Замперини только в 1998, после того, как ему доверили нести факел на церемонии открытия XVIII Олимпиады в Нагано, в Японии. На сей раз сыграть его загорелся Николас Кейдж. Увы, опять что-то не сработало – проект так и остался проектом.
И вот третья волна интереса к уже исторической личности, на сей раз подогретая выходом в свет документального романа Хилленбранд. Роман был на удивление живо встречен читателем, тут же став бестселлером и войдя в тройку самых продаваемых книг по версии нью-йоркского Times. Именно этот отклик мгновенно реанимировал голливудскую идею, похороненную под ворохом боевиков и триллеров.
Universal снова не поскупилась на приобретение прав на роман и энергично взялась за дело. Уже подобраны и расставлены по местам все лица, принимающие участие в таинстве зарождения нового фильма: продюсеры, сценарист, режиссер...
Рассказав в романе “Unbroken” драматическую и героическую историю жизни американского спортсмена и военного летчика, Хилленбранд практически помогла соотечественникам вспомнить о нем в очередной раз и, что очень важно, – при его жизни. Благодаря ей и вместе с ней люди заново, а многие и впервые пережили все страдания и ужасы, выпавшие на долю этого на редкость выносливого человека, восхищаясь его стойкостью и мужеством.
Итак, с мотивацией авторов литературной и кинозатеи вроде бы разобрались. Ну а что за личность сам Луи Замперини и в чем, собственно, его героизм?
Сын итальянских эмигрантов, он родился в Америке, во времена Великой Депрессии, что наложило отпечаток на все его детство. Семья жила в калифорнийском городе Торренс, графства Лос-Анджелес. Ребенком он не говорил по-английски, и это сделало его мишенью для уличных мальчишек. Его жестоко избивали при каждом удобном случае. Отец, обеспокоенный непроходящими синяками сына, начал учить его приемам бокса и самозащиты. Постепенно Луи окреп и поверил в свои силы настолько, что, войдя во вкус, сам начал лезть на рожон. У него появилась потребность доказывать себе и окружающим, что он может выйти победителем из любой ситуации и никто перед ним не устоит.
Жизнь на грани фола пришлась ему по душе, сделав его своего рода адреналиновым маньяком, ищущим и создающим для себя экстремальные ситуации – запрыгивание на ходу в товарный поезд, прыжки с высоких деревьев, схватки с быком и т.д. “На мне в буквальном смысле нет живого места, – хвастает Луи. – Все мое тело покрыто шрамами, пересекающими друг друга.”
В 17 лет он установил мировой рекорд в межшкольном забеге на милю. (Запись этого соревнования сохранялась и регулярно демонстрировалась в школах Торренса на протяжении 20 лет, пока не испортилась.) За ним закрепилось прозвище “Торренский торнадо”. Рекорд помог Луи выиграть стипендию в Университете Южной Калифорнии и попасть в сборную легкоатлетов олимпийских игр 1936 года. Многие, знавшие его с детства, ворчали: место-де “Торнадо” не на Олимпиаде, а в тюрьме.
И вот 19-летний Луи в Берлине. Шансов на победу среди маститых чемпионов практически никаких. Он безнадежно отстает в забеге на 5 км, однако все еще уповает на свой фирменный финальный рывок, развив перед финишем невероятную скорость. Нет, Луи так и не выиграл, но в десятку попал.
Открывавший Олимпиаду канцлер Германии Адольф Гитлер с большим воодушевлением следил за немецкими спортсменами, но мог покинуть ложу, когда побеждали представители других стран. В том забеге победил легендарный легкоатлет Джесси Оуэнс, четырехкратный олимпийский чемпион. Но поскольку он был афроамериканец, Гитлер, вопреки традиции, демонстративно отказался пожать ему руку. Зато финальный рывок другого американца – Замперини, произвел на будущего палача человечества такое сильное впечатление, что он пригласил его в свою ложу.
Два года спустя “Торнадо” установил общенациональный рекорд в беге на длинные дистанции среди студентов, остававшийся непревзойденным 15 лет. Он рассчитывал доказать “кто есть кто” на следующей Олимпиаде в Токио, намеченной на 1940 год. Увы! Помешала война.
В 1941 Замперини был зачислен в национальную армию ВВС США и после прохождения обучения в Техасе направлен на Гавайи как бомбардир военного самолета B24D, прозванного “Green Hornet” (“Зеленый шершень”). В мае 1943 у самолета, выполнявшего спасательную миссию в 200 милях от острова Пальмира, отказали два двигателя из четырех – он камнем рухнул в Тихий океан и взорвался.
Обломки разбросало по воде. Луи чудом удалось выдернуть шнур, надувший его спасательный жилет, отстегнуть ремни и выбраться из кабины через разбитое окно. Из 12 членов экипажа, кроме него, в живых остались еще двое – лейтенант Расселл Филипс, первый пилот, получивший ранение в голову, и хвостовой стрелок-радист Фрэнсис МакНамара. Еще одно чудо – два надувных бота с запасом воды и провизии (всего на пару дней) всплыли на поверхность из-под останков самолета. Летчики связали их вместе и забрались внутрь.
День за днем потерпевших крушение носило по океану, провизия и вода давно кончились, они страдали от голода и жажды. Пару раз им удалось поймать несколько рыбин и севших на их бот птиц. А однажды Луи умудрился ухватить за хвост детеныша акулы.
На 27-й день их запеленговал японский самолет и открыл по ним огонь. Рассел и Фрэнсис были так слабы, что не могли двигаться, и просто лежали на дне лодки, притворившись мертвыми. А Луи нырял каждый раз, когда самолет возвращался и открывал огонь. Наконец японцы улетели, не причинив им вреда.
На 33 день у Фрэнсиса началась агония. “Как долго я протяну?”, – спросил он у Луи. И тот ответил: “Ты умрешь сегодня ночью.” Так и произошло. Луи прочитал получасовую молитву над бездыханным, почти невесомым телом, и затем они вдвоем бережно опустили тело товарища за борт.
В один из дней в океане разыгралась буря, и когда их бот взметнуло на гребень высокой волны, они, не веря своим глазам, увидели зеленевший вдали остров. Изможденные, неспособные уже даже радоваться, Луи и Рассел добирались до острова сутки, пока шторм не помог им и не выбросил их бот в коралловую лагуну. Шел 43-й день их скитаний в океане.
Их обнаружили японские рыбаки. Казалось, мучениям настал конец. Увы, то было только началом. Сами рыбаки обращались с ними, как с попавшими в беду людьми, оказывая всяческую помощь, но потом передали их на военную японскую базу Wotje, где поначалу к ним тоже отнеслись вполне сносно. Когда же военнопленных переправили на базу, на атоле Кваджалейн, Маршаловых островов, им пришлось пожалеть, что родились на свет. Издевательствам и унижениям не было конца.
Охранники, тыча в них указками, заставляли петь и плясать себе на потеху, еду – полусырые комья риса без посуды – швыряли прямо на грязный пол клетки, в которой их держали. Узнав, что Луи знаменитый бегун, они заставили его, полуживого, состязаться в беге со здоровыми и сытыми японскими спортсменами, измываясь и веселясь при его поражении. Во время очередного избиения Луи сломали нос и лицевые кости. Лечить его никто не собирался, и кости долго и мучительно срастались сами собой. Когда их перевозили на новое место – в Иокогаму, конвоир наотмашь ударил Луи по незажившему еще лицу массивным фонариком за то, что не мог из-за него засунуть свои длинные ноги под откидное сиденье.
Их доставили в лагерь-тюрьму Амомори. Набожный, готовый всем и все прощать, Луи с отвращением говорит, что никогда не забудет сержанта Ватанабэ, который изощренно и мерзко измывался над заключенными, заставляя их, например, делать “отжимания” над желобом тюремной уборной до тех пор, пока силы не оставят их и они не рухнут лицом в экскременты. Он бил Луи по голове, пока не брызнет кровь, затем участливо спрашивал: “У тебя кровь?” и протягивал ему клочок бумажки, чтобы заклеить рану. А когда кровь прекращалась, с тем же фальшивым участием интересовался: “Остановилась?!”, и начинал избивать снова. И это было далеко не самое страшное и не самое омерзительное из его зверств.
Они находились в лагере Naoetsu, когда до Луи дошли слухи, что Япония капитулировала. Охранники, разом преобразившись, с японским подобострастием сопроводили Луи и Рассела до ворот. Спустя 28 месяцев после крушения самолета их отправили домой, в Америку.
“Если бы мне сказали, что я должен пройти через все это снова, – говорит Луи с горечью, – я бы убил себя.”
Вернувшись домой, он стал проповедником христианских идей, уча людей всепрощению, и в октябре 1950-го отправился в Японию, чтобы встретиться со своими мучителями. Выяснив, что многие из них отбывают срок в тюрьме Сугамо, в Токио, добился разрешения выступить там с проповедью. Луи-таки нашел их, и они узнали его. Он обнял каждого, сказав, что не держит на них зла и всех прощает.
В 1960-х аэропорт Торренса был переименован в “Поле Замперини”. Средняя школа города, специализирующаяся на футболе, и ее стадион названы именем Луи Замперини. Его именем назван и стадион Университета Южной Калифорнии, в котором он учился.
В январе 1998-го, когда Луи исполнился 81 год, ему, как упоминалось выше, доверили нести факел на церемонии открытия зимних Олимпийских игр в японском городе Нагано. То была не просто дань уважения возрасту бывшего легкоатлета, а своего рода ниточка к XI летним Олимпийским играм в Берлине. Тогда, в 1936-м, впервые огонь был доставлен из Олимпии бегунами, передающими факел, как эстафету, что положило начало традиции Эстафеты Олимпийского Огня.
Edited by Nadya, 03 July 2014 - 17:37.
