Интервью с Петром Мамоновым во время съемок фильма «Иван Грозный и митрополит Филипп»
- Вы на съемках вживаетесь в роль? А то Иван Грозный - он ведь много жестоких дел сделал и был, в общем, чудовищем. Мне становилось не по себе, даже когда я просто смотрел, как снимают сцены пыток.
- Это сложно. Вот сейчас мы снимаем сцену с дыбой, жуткую, не дай Бог - а мне надо там в уголочке кадра сидеть, смотреть, как человека пытают. Муторно как-то становится - а куда денешься? Но вообще это у вас иллюзии - что актер вживается в роль. Как пел Высоцкий, «это все придумал Черчилль в восемнадцатом году». Ну да, была такая школа, которая требовала от актера перевоплощаться, но есть ведь и другие подходы к этому делу! Я вот, например, просто подчиняюсь режиссеру, он мне скажет: «Прыгни на лавочку» - я прыгаю, и все довольны.
Хотя, конечно, и свое отношение к герою я имею. Вот мне очень интересно - как он спать ложился? Ну ладно, голову кому-нибудь отрубил - а потом спать ложился. Хорошо ему ночью было? Ой, вряд ли! А ведь мой герой - человек умный, чрезвычайно одаренный. И вынести на экран всю его бурю чувств, переживаний и раскаяния мне просто не представляется возможным.
В кинокартине «Остров» я играл человека, которого полностью понимал, пусть и на своем мелком уровне. А здесь просто не ясно, что происходит. Как же быть? Наверное, надо довериться режиссеру. Кино - это вообще режиссерское искусство. Я своими сценами доволен, а остальное Павел Семенович доделает в монтажной комнате. Все равно за два часа мы не успеем рассказать ни об этом времени, ни об Иване Грозном. Но хотя бы всколыхнем множество важнейших вопросов. Вот был такой умнейший царь, завоевал столько земель и при этом убил тысячи лучших русских людей! Цель оправдывает средства? Если я верующий человек, что же, мне не казнить изменников? Подставлять правую щеку, когда ударили по левой? Каждый из глядящих будет решать сам. Работая над этой картиной, я каждое утро вспоминаю слова Федора Михайловича Достоевского: «Одна слезинка ребенка не стоит всей гармонии мира». Поэтому все выплески Грозного - «я Божий Помазанник», «я царь и Бог» - не отзываются в сердце моем.
- Перед съемками вы пересматривали фильм Эйзенштейна с Николаем Черкасовым?
- Нет, я ничего не смотрел, не изучал специальную литературу. Я вообще не люблю заранее придумывать, что мы сделаем. Я и сценарий-то, можно сказать, не читал.
- Как?
- Ну, читал, конечно, но давно. Первый вариант был очень жесткий - слишком много казней и пыток. Лично у меня, Пети Мамонова, не получилось бы на этом фоне жить и чего-то играть. Но мы с Лунгиным товарищи, поэтому пришли к единому мнению и сейчас играем другой вариант, который я очень внимательно прочитал и расписался на каждой странице. Но после этого я сценарий не открывал ни разу!
- Как вам работается с Янковским?
- Олег Иванович - прекрасный актер, с ним чрезвычайно удобно, весело и легко. Правда, бывают такие места, когда мы с Олегом Ивановичем нетвердо знаем, как нам быть. К счастью, режиссер всегда приходит на помощь.
Главное - энергия, которая скрыта в людском общении. Массовки, пытки, казни - это худо-бедно мы на экране уже видели. Куда интереснее посмотреть на столкновение двух людей, митрополита Филиппа и Ивана Грозного: один живет строго по правде, второй бесконечно что-то себе выдумывает. Именно из их отношений высекается искра.
Ведь мы чего добиваемся? Чтобы люди вышли из зала и спросили себя: «А как я себя веду? У меня через час назначена встреча, и что мне делать - орать на собеседника или прислушаться к нему?» Ведь если выстраивать цепочку - «Не хочу к человеку прислушиваться», «Не хочу его прощать», - в финале довольно закономерным образом возникнет «Хочу отрубить ему голову».
Это кусок интервью, имеющий отношение непосредственно к фильму.
Полный текст - здесь:
http://www.russned.ru/stats/2316
Edited by Хизентли, 17 September 2008 - 13:48.
- Все-таки, пожалуй, это победа! - сказал Бильбо, ощупывая ноющую голову. - И унылая, однако, это вещь.
© JRRT
